Игорь ПАНИН
(Москва)
КАК МЫ С ЛЁХОЙ БАБ СНИМАЛИ
Жизнь
– штука тяжелая. А когда вдобавок к этой ежедневной тяжести на тебя внезапно
сваливается поручение начальника остаться на ночь в офисе, так как в сейфе
крупная сумма денег, а инкассаторы, которых грабанули по дороге, не приехали, –
становится и вовсе невмоготу. Настроение – дрянь. Жена в телефонную трубку
хнычет – опасается измены. Кофе на исходе… Вот взял бы сейчас, да и гульнул
назло всем! Плевать и на начальника, и на лицемерные слезы жены, которая и без
того знает обо всех моих любовницах, плевать!
И
вот, как бы по наущению неких таинственных сил, ко мне на четвертый этаж
поднимается с проходной упитанный, неповоротливый охранник Леха, который явно
навеселе. Начинает рассказывать анекдоты, попутно расправляясь с остатками
моего «Нескафе». Ясно, что зашел он неспроста, и я терпеливо выжидаю его
предложений, которые, как всегда, не оставляют меня равнодушным. В итоге Леха
не выдерживает взаимного напряжения.
- Как
насчет баб? – спрашивает он, пристально вглядываясь в меня.
-
Каких баб? – недоуменно отвечаю я, делая вид, что ничего не понимаю.
- Ну,
таких, с большими-большими… и со всем остальным... – недовольно отвечает он,
обиженный моим равнодушием. – Таких, знаешь, с большими…
Я
прерываю этот пассаж о женской физиологии, поскольку знаю о ней не меньше Лехи,
и спрашиваю, что конкретно он может предложить и сколько это будет стоить. Тут
он радостно начинает расписывать картину предстоящей оргии, уверяя, что стоить
это будет совсем недорого, да и самих «подруг» он обещает самолично найти и
доставить в здание.
-
Хорошо, тогда где все это будет происходить? – допытываюсь я, так как
непосредственно в офис с денежным сейфом и дорогостоящей аппаратурой
посторонним вход строжайше воспрещен.
- Да
ты что?! – взрывается Леха. – У меня ведь ключи от подсобок! Заходи в любую, да
и…
Но не
все так гладко. Попутно выясняется, что подсобки совершенно пустые. В одной
лишь стоит шаткий письменный стол. Достоинство другой заключается в том, что ее
пол укрывает мягкий палас. Однако, надо признаться, ни одно из этих помещений
не гарантирует комфорта даже средней паршивости. Тем не менее, взвесив все «за»
и «против», я соглашаюсь. В конце концов, на столе ли, на паласе – это ж
экзотика, тут не поспоришь. Денежный вопрос перестает меня беспокоить после
того, как Леха заявляет, что удовольствия обойдутся нам всего по 50 баксов с
носа. Поверить в это довольно трудно, но Лехе я верю. Он, как правило, вообще
никогда не платит, так что, если уж собрался раскошелиться, значит, настроен
серьезно.
- А у
тебя есть презервативы? – интересуется он.
Я с
гордостью показываю ему упаковку отечественных презервативов с игривым
названием «Гусарские», что сразу же заставляет Леху рассказать анекдот про
поручика Ржевского. Презервативы, между тем, очень качественные, и даже – так
написано на упаковке - могут предохранить от любых болезней при разрыве. Леху
берет зависть. Он предлагает мне поменяться с ним на индийские. Я отказываюсь.
Тогда он обещает внакладку к индийским еще и вьетнамские, но мой патриотизм
непоколебим. Разочарованный, Леха уходит с моим полтинником и обещанием
вернуться через полчаса в сопровождении двух баб.
Полчаса
проходят в томительном ожидании. Потом другие полчаса, третьи. Ни Лехи, ни баб.
Время далеко за полночь. Жду. Наконец раздается звонок по внутреннему телефону.
Леха, явно поддавший за время своего отсутствия, с гордостью сообщает мне, что
снял бабу, и что она с ним сейчас на проходной.
-
Почему одну? – негодую я. – Ты же говорил о двух!
- Да,
да! – захлебывается Леха. – Сейчас будет и вторая. Я тут с таким парнем
познакомился, с таксистом. В доску свой! Он и подвезет вторую. Честное слово!
Только он это… Тоже хочет участвовать… С нами… Понимаешь?
- Не
понимаю! – раздраженно говорю я. – Тогда нужна еще и третья, не будем же мы
устраивать групповуху! Может, у твоего таксиста какая-нибудь чесотка! И вообще,
у нас денег не хватит. Последние баксы я отдавать не намерен, а до зарплаты еще
неделя.
-
Нет, что ты! – успокаивает меня Леха. – Никакой чесотки! И потом, это будет
бесплатно… Совершенно бесплатно. Ну, купим пивка, орешек там, и все.
-
Значит, ты ничего не потратил? – оттаиваю я.
-
Какой там! Конечно, потратил. До фига… Я же заплатил таксисту, мы с ним
полгорода объездили, искали баб! Но парень он, скажу тебе, - класс!
- Ну,
знаешь, это просто идиотизм, – говорю я. – На кой черт нам этот таксист? Содрал
деньги, так еще чего-то хочет… Ну его на хуй!
Леха
озадачен. Он ожидал похвалы. Подумав, он обещает, что выпроводит таксиста, сам
отправится на поиски второй бабы, а первая пока останется на проходной. Это
меня немного успокаивает, но на душе все равно остается гаденький осадок. Раз
не заладилось с самого начала, следовательно, так и продолжится. У меня
возникает мысль пойти и оттрахать первую бабу, пока Леха занят поисками второй,
но тут же вспоминаю, что ключи от подсобок он таскает с собой, а тащить в офис
проститутку я не намерен: еще украдет чего... Остается снова ждать. Через час
мне надоедает это занятие, я звоню по внутреннему телефону на проходную.
Старушка-вахтерша начинает жаловаться мне, что Леха сначала привез
«сорокалетнюю блядь» с каким-то «бородатым бомжем», потом отъехал с этим
бомжем, потом вернулся вместе с ним, забрал эту блядь, и все они смылись.
«Вот
гад! – думаю я. – Это ж надо! Что я ему, школьник, что ли? Вот пусть только
объявится!»
Я пью
кофе, зернышки которого сумел соскрести со стенок пустой банки и, едва успев
завалиться на диван, слышу звонок. В трубке какие-то хрипы и сопение.
Прислушавшись, я понимаю, что это Леха, только уж совсем набравшийся. Он
пытается объяснить мне, что все нормально, что я могу спускаться с тем, чтобы
выбрать себе подходящую бабу. Вторая, как я понял, достанется проклятому
таксисту, а сам Леха отказывается от интимных утех потому, что хочет спать. Я
не спешу спускаться. Медленно, как заправский светский лев, добротно опрыскиваю
себя одеколоном, причесываюсь, протираю специальной губкой туфли, поправляю
ремень, брюки, проверяю, в кармане ли презервативы… Я готов!
Спустившись
вниз, не нахожу никого, кроме взмыленной, раскрасневшейся страрушки-вахтерши,
которая ехидно сообщает мне, что вымела метлой «этот бордЭль» не улицу. Заметя
мое разочарование, она начинает читать мне мораль о нравственности. Я
демонстративно показываю ей оттопыренный средний палец руки и поднимаюсь к
себе. Теперь мне хочется только спать, просто спать. Не со старушкой же
развлекаться?!
Едва
я начинаю погружаться в сон, как внутренний телефон делает попытку меня
разбудить. Я намеренно не подхожу к трубке, но телефон звонит и звонит.
Замолкает, но через минуту вновь пытается вырвать меня из объятий Морфея.
Четыре часа утра.
-
Слушай, ты чего, ты где? – хитрит Леха. – Мы тут тебя ждем, а тебя нет.
- Не
пизди! – отвечаю. – Как дела?
-
Знаешь… - мямлит Леха. – Одна из баб ушла. Говорит, что только время здесь
теряет… Но ничего! Вторая осталась. Спускайся, она твоя.
- А
таксист этот долбанный?
- Он
уехал… за пивом. Скоро вернется…
- Так
я что, вдвоем с ним на одну эту?!
- Да,
но ты первый! Я ведь договорился, – заискивающе сообщает Леха.
Я
ценю его дружескую заботу. Вновь привожу себя в порядок, повторяя предыдущую
процедуру, за исключением опрыскивания одеколоном, - и без того уже достаточно
благоухаю. По-шукшински задорно гляжусь в зеркало: красавЕц! Но в душе все
равно сомнение – мало ли что, вдруг, опять облом?
Спустившись,
я снова застаю на проходной лишь старушку–вахтершу, которая, завидев меня,
ядовито улыбается.
-
Нету никого тута! – дребезжит она. – Приехал тот бомж бородатый, они все и
уметнулись. Вот погодите, завтра я расскажу коменданту, чем вы тут занимаетесь…
На
сей раз я показываю ей два пальца, по одному с каждой руки, и поднимаюсь в
офис. Сил на злость уже просто не остается. Ложусь спать в предчувствии
очередного звонка. Предчувствие меня не обманывает.
- Да!
– кричу я в трубку.
- Это
я, – замогильным голосом говорит Леха.
- И
что, где баба? Мне спускаться?
-
Нет, не надо…
- А я
ведь спущусь, вот сейчас!
- Это
бесполезно, – вздыхает Леха. – Бабы нет!
- Как
это нет?! Ты что, совсем охуел, что ли? Где она? Я хочу ее видеть! Прямо
сейчас! – крик мой почти истеричен.
- Ты
понимаешь… - Леха виновато растягивает слова. – Она очень понравилась таксисту…
Он попросил… Ну я ему и отдал ее… Он ее увез.
- Ты
идиот! – ругаюсь я. – Ты даже сам не можешь представить, какой ты кретин! В это
невозможно поверить! Какой там, на хуй, таксист?!
- Он
хороший парень, – настаивает на своем Леха. – Оставил тут пол ящика «Туборга».
Может, выпьем?
-
Так, значит, ты променял ее на пиво?
-
Нет, это он потом оставил, он добрый…
-
Надеюсь, пиво оплатил он сам?
-
Нет, – снова вздыхает Леха, – я дал наши деньги, которые оставались…
У
меня нет слов. Бесполезно ему что-либо объяснять, говорить, что он идиот и
мудак, все бесполезно… Я и сам чувствую себя мудаком, хоть ни в чем не виноват.
В трубке слышится грохот. Я догадываюсь, что это Леха упал замертво, утомленный
разгульной жизнью. Мне смешно. Сначала я смеюсь беззвучно, затем начинаю
хохотать все громче и громче, так что становится страшно, - не истерика ли у
меня, действительно? Но усталость берет свое. Пять часов утра. Хочется спать.
Я
медленно, не теряя достоинства, ложусь на диван и закрываю глаза. Засыпаю. Я
еще не знаю того, что старушка-вахтерша с утра нажалуется коменданту здания, и
что я буду фигурировать в роли главного развратника, развлекавшегося сразу с
двумя проститутками в подсобке; что все это в итоге дойдет и до моего шефа,
который меня по головке гладить не станет. Не знаю и того, что ключи от этих
подсобок, которые, конечно же, потерял или оставил в такси Леха, будут
требовать с меня. Не знаю, что обо мне пойдут слухи и сплетни. Я просто мирно
сплю, мне снятся женщины. С такими большими-большими… И со всем остальным…
1998 г.
© Игорь Панин: 2008
© 2008 Barkov’s Magazine